Дойдя до дома, мы всегда подолгу толклись у подъезда, не желая расстаться. Естественно, однажды были застуканы папахеном подруги, который задержался то ли на работе, толи еще где-то. Папа проследовал, испепеляя новоявленного соперника взглядом. А мне тогда было невдомек почему.
Причин было как минимум две. Одну подруга мне объяснила с некоторым смущением: папе не нравилась выразительная форма моего носа – весьма распространенное в наших широтах явление. Вторую же я, как отец быстро взрослеющей дочери только теперь сам начинаю понимать.
А вот мама укротительницы меня одобряла. И мой греческий профиль ей не мешал. Я мог совершенно свободно приходить к ним домой (в разумное время) и оставаться так долго, как позволяли приличия – то есть часов до десяти. Пирогами меня кормила. И даже стучалась, прежде чем войти к нам в комнату. Какими уж там доводами она усыпляла кобру папиной бдительности я не знаю, но он нам не мешал, а попросту игнорировал. Все женщины прирожденные укротительницы.
Мама была очень симпатичной женщиной с хорошей фигурой, антрацитовыми волосами без признаков седины и пронзительным взглядом. Я бы даже сказал очень сильно пронзительным.
Наверное, у всех родителей с годами вырабатывается такой взгляд. Надо будет у своих отпрысков поинтересоваться при случае, выработался ли у меня такой же. А то вдруг нет? Вот только решу сначала на каком языке это сделать и сразу же спрошу. Надеюсь, они меня поймут. Если взгляд еще не выработался – нужно начинать работать над собой пока не поздно.
Да, так вот, мама моей подруги прониклась ко мне симпатией. И я считаю – вполне заслуженно. Она часто приходила пообщаться со мной во время моих визитов и с интересом слушала то, что я имел сказать. Не помню, что это было, но признаться, мне было приятно. Льстило внимание такой взрослой женщины. По моим тогдашним понятиям, даже уже совсем не молодой, хотя думаю, ей было меньше сорока.
Итого: в их доме кроме самой подруги и ее мамы, которые меня, хочется надеяться, любили, были еще папа и породистый сибирский красавец кот, которые меня… ну, скажем, недолюбливали. Не знаю кто больше. Хотя кот, кажется, не любил никого. Его интересовали жратва и бабы. Наверное, как и большинство из нас, мужчин. Посмотрим правде в глаза! Разве что понятие жратва мы воспринимаем шире, чем коты, включая в него еще и все свои любимые игрушки.
Кот был неплохо дрессирован, но все-таки не укрощен. Самец, которого не лишили самого главного – не обрубили под корень его мужеское достоинство, укрощению не поддается. И потом, будь он укрощенным, его хозяйка не была бы укротительницей. Она была бы скорей повелительницей.
Зверь слушался, когда хотел и не слушался, когда нет. Например, справлял нужду он прямо в унитаз, согласно хозяйских требований. А вот дверь в уборную не закрывал и воду сливал далеко не всегда – забывал, как наша с ним укротительница его ни воспитывала. После дневного отсутствия, в квартире вас встречал восхитительный аромат продуктов кошачьей жизнедеятельности. За этим следовал вызов на ковер. На бой быков это походило мало, но зрелище было не для слабонервных. Большая девочка шипела и махала длинными пальцами с острыми когтями на монохромного усатого зверя, который отвечал тем же, да еще и пребольно царапался, оставляя на ее руках кровавые полосы.
По весне, у кота случался нормальный улет крыши, и он, при любой возможности, сломя голову, удирал к бабам. Укротительница отчаянно носилась по окрестным кошачьим тусовкам и помойкам в поисках блудного домашнего животного. Иногда ей даже удавалось найти и отловить беглеца. Я покорно таскался за ней и всегда утешал её, как только мог.
Чаще, необузданный самец являлся сам через несколько дней. Кот был худ, ободран, но лучился умиротворением и больше не удирал. До нового срыва. Он тихо скребся в дверь и шмыгал к своей миске, зная, что счастливые хозяева не станут сердиться, а, наоборот, подкинут туда чего-нибудь вкусненького.
Начало истории и ссылки на другие главки тут