Мы с Мишкой частенько ходили в этот ресторан. Собственно и не ресторан вовсе – скорей столовка и магазин при ней. Частичное самообслуживание, столики на проходе в середине торгового центра. Вечером, опять же не работает – какой же это ресторан? Но кормили там неплохо и некошерно.

На гриле поджаривали симпатичные свиные стейки на косточке, аппетитные куски распиленного циркуляркой лосося, а иногда даже баловали страусиной вырезкой. Страусиное мясо, кстати, очень вкусное – напоминает говядину, но намного нежнее.

Нас там все знали. Начиная с начальника – Дорона, который всегда сообщал мне о поступлении в магазин моего любимого напитка – французского бренди “Рэйнал” ХО и заканчивая парой молодых арабов – пацанов на подхвате, которые молча кивали.

Большинство людей там работало много лет. Веселый, вечно под-шафе мясник Шмулик, смешливая и фамильярная толстуха – марокканка без имени, молчаливая блондинка Юля… Хотя нет… Юлей она стала потом… А тогда она просто была молчаливой русской блондинкой, которая немного грустно улыбалась нашим с Мишкой хохмам и просто делала свое дело – накладывала салаты на тарелки проголодавшихся посетителей или приносила румяные, снятые с огня мясо и рыбу сидящим за столиками.

Иногда салаты раздавал Шмулик. Он щедро ляпал полную ложку хумуса, насыпал горки красной и белой капусты, помидоры и зелень, успевая обмениваться шутками с посетителями и колкостями с коллегами. Увидев меня, подходил Дорон и говорил, что получил несколько бутылок моего “лекарства”:
– Ты только побыстрей забирай, – советовал он, озираясь на Шмулика, – пока этот поц не выдул.

Шмулик при этом делал умильную невинно-обиженную мину.

Как-то мы с Мишкой пришли на обед. Среди салатов, хумуса и других холодных закусок за витринным стеклом аппетитной кучкой лежали соленые огурчики. Такие хрустящие, упругие огурчики, засоленные и готовые осадить резкий водочный вкус.

Веселая марокканка сегодня принимала заказы, а “на салатах” была блондинка… Я получил свою порцию хумуса, помидоров, капусты и огурчиков и ожидал в очереди к кассе. Надкусил с хрустом один и аж зажмурился от удовольствия. Ну нигде больше не делают такой прелести из огурчиков, как в Израиле!

Мишка как раз подошел за салатами.

– Мишкааа, огурчики сегодня супер, – я показал на холодильник с салатами, – к водочке бы их – самое то.

Мишка, как каждый хороший еврейский парень, любил закусить ну и конечно выпить, да и я не прочь, особенно в хорошей компании.

Получив свою тарелку, он первым делом отгрыз добрую половину от самого симпатичного огурчика:

– Угу, – промычал с полным ртом и от наслаждения причмокнул, – дааа, с водочкой пошло бы на ура.

Молчаливая блондинка на раздаче улыбнулась, но как всегда ничего не сказала. Дорон принял у нас талоны, мелочь и мы с другом уселись за свободный столик.

Болтали как всегда за жизнь. Мишка жаловался на дочек, рассылающих сотни СМС-ок, за которые ему приходилось платить, на минус в банке, на свой район:

– Ты, Вовчик не представляешь – у меня чтоб “Нейшнал Джиографик” смотреть дома телевизора не нужно – окна вполне хватает. Ну, чисто джунгли. Эфиопцы лазят по оконным решеткам… их старики в белых марлях замотанные ходят как мумии египетские с палками как у обезьяны-шамана в мультике “Король Лев”. Тетки детей, уже больших, на спинах в тряпках носят – цирк да и только.

– Так тикай оттуда, – предложил я, – хотя знаешь, у нас не намного лучше… Правда по решеткам они пока не лазят. Им, наверное, 8 этажей высоковато – не то, что твои три.
– А недавно, помнишь, когда пацан в общаге в Тель-Авиве подругу застрелил. Он – охранником еще где-то работал?

– Ну…

– Эфиопские были, оба. Так их община или что у них там, на сходку собралась, причем в сквере за нашим домом. Мы к дому подъезжаем, а по улице тучи эфиопских мужиков идут, и стулья несут,  перевернутые на головах. Думаем, нифига себе фестиваль…

– Да, а недавно в соседнем подъезде свадьба была – они в какие-то тамтамы и бубны полночи били… Охренели совсем!

Прошла молчаливая русская, с двумя тарелками в руках. Мы с Мишкой напряглись. Помахали нашими флажками – бумажками с номерами заказа на прищепках, закрепленных на кусках деревяшек.

– Не нам… Мишка разочарованно ковырялся в салате, – ндааа, и у вас весело.

Я с грустью смотрел на араба у пылающего жарким пламенем гриля, но тот лишь неторопливо переворачивал мясо.

– Спалит ведь стейк, паразит…

– Жрать че-то охота, страшно… вроде и не делал ничего – так, почту посмотрел, аукционы проверил… В фирме уже царила предкраховая неразбериха и работать уже не заставляли.

За беседой мы не заметили, как подошла молчаливая блондинка, но без тарелок. Поставила перед нашими изумленными физиономиями два небольших пластиковых стаканчика с прозрачной жидкостью:

– На здоровье ребята! – и быстрым шагом направилась к стойке раздачи.

Думаю, тогда я впервые услышал её голос.

Мы молча переглянулись, влили в свои голодные рты пекучую жидкость и с хрустом закусили оставшимися огурчиками:

– Эх, хорошо пошла!

Настроение как-то сразу поднялось. Конечно не от водки. Что там здоровому мужику 50 грамм… Просто, приятно встретить такое редкое понимание. Уходя, искренне поблагодарили, а она только молча улыбнулась в ответ.

Жара постепенно становилась невыносимой, но хотя столовка наша была не самым близким местом, где можно поесть – мы чаще всего ходили именно туда.

Как-то завалили большой толпой – программисты, тестировщики – человек десять.

На салатах колдовал Шмулик. Он же приносил заказы с гриля. Мясник был как всегда весел и накладывая мне салаты хитро подмигнул и негромко сообщил:

– У меня арак есть. Я потом подойду… – и бросился на помощь незадачливому арабу, у которого пламя в жаровне снова пылало как у китайского повара.

Мы расселись, расправили флажки своих заказов на прищепках и взялись за салаты.

Фирма откровжнно загибалась. Народ потихоньку разбегался, ждали увольнений. Веселились, как могли, хотя и несколько напряженно.

Болтали о чем угодно – глупости начальства, дурацких политических играх, приведших компанию в такое состояние… Амит в очередной раз рассказывал, как подвернул ногу, рассекая, как сумасшедший на взятом в прокат мопеде по дорогам южной Италии.

Вот уж кто не переживал за светлые перспективы фирмы. Пестренькая рубашечка от Армани, сандали и даже трусы, по его словам, и те, от кого-то… Самые новые сотовые, самые дорогие игрушки, спонтанные поездки в Европу…

Показал мне как-то свой счет от кредитной компании и хихикая сказал что он больше его зарплаты. И зачем он только тратит время, делая вид, что пишет какой-то там код. Программист он весьма посредственный – оно ему надо? Европа давно заждалась.

Шмулик носился как угорелый в своем фартуке мясника, отыскивая номера заказов на столах, и сверяя их с утопленными в подливке копиями на тарелках.

Нам, в знак особого расположения, он украсил тарелки, кому салатным листком, кому веточкой петрушки. С претензией на грацию, разбросал заказы по столу, выудил из кармана фартука початую бутылку с формалиново-желтой жидкостью, стопочку пластиковых рюмочек. Опасливо озираясь, быстро разлил. Не дожидаясь никого, заглотил свой арак, и, смахнув слезы волосатыми запястьями, умчался. Пока шеф – Дорон не увидел.

Все выпили – каждый в свое время и за свое, вонючую анисовую водку. Гадость, надо сказать, ужасная – как её беспартийные марокканцы только пьют… Да еще и теплая. Уфф… Но мы и не такое пивали…

В середине июля мы уже сидели на чемоданах – мебель продали за какие-то копейки. Кроме ненужных совсем никому старых кроватей, нечего не осталось. Я ждал увольнения. Фирма агонизировала вовсю – искали уже хоть какого-то покупателя или инвестора.

Снова большой толпой пошли покушать. Программисты, тестировщики. Было немного грустно расставаться со всеми – уже было ясно, что это если и не последний, то один из последних совместных обедов.

Заказы на гриль принимала веселая смуглая толстуха. Как всегда, я  поздоровался и задал дежурный вопрос “Ма нишма?”. Она подняла на меня полные слез,  ненакрашеные глаза. Кажется, пыталась что-то сказать трясущимися губами, но ничего не сказала – только головой покачала.
Я немного удивился. Но мало-ли что у человека может быть.
Мимо промчался Шмулик. Хмурый. Ни слова не сказал.

Заплатил. Оплату принимала невыразительная продавщица из магазина при ресторане.
Наши расселись, сдвинув вместе 3 столика. Сидели необычно тихо.

– Странные все сегодня, – отметил я вслух, последним подойдя к столу.

Нир молча посмотрел на меня и глазами показал на приклеенный к стеклянной перегородке лист. Несколько строчек текста, фотография в черной рамке.

Мы молча сидели перед своими тарелками. Есть больше не хотелось.
Шмулик швырял тарелки на столы перед посетителями. Два молодых араба прятали глаза и собирали со столов грязную посуду.

Мне вдруг отчетливо вспомнилось её лицо. Простое круглое лицо, светлые волосы. Вспомнил, как пару дней назад, проходя мимо ресторана, видел её. Она была грустна – спросил ее “Что-то случилось?”… сказала “Ничего, спасибо”.

Я не смог подойти к траурному обьявлению. Духу не хватило,

Молча дошли на работу. Интернет. Привычный адрес новостного сайта.

Её звали Юля… еще вчера вечером. Нетания. Пешеходный переход возле каньона “Ха-Шарон”. Смертник… и ОНА – одна из восьми.