Рано темнеет зимой в Димоне… Холодным вечером по пустынным улочкам южного городка, растянувшись от въезда в него и до самой главной – рыночной площади медленно ползла колонна разнообразных транспортных средств гвардейского батальона химзащиты. Фиатики командиров взводов и их доблестных замов, Пежо или Рено для ротных, блатной командир интендантской роты на Ровере с прицепом и конечно же впереди на джипе – Сам… . Kомандир батальона. Боевая техника дополнялась двумя древними пожарными машинами, пятью странными агрегатами без окон без дверей, на которых с грохотом ехали распугивая бездомных собак укутанные до подбородка, в огромных очках и причудливых касках бойцы роты “Обнаружения и определения”. Где-то сзади чихая измученными моторами и теряя части тянулись многострадальные труженики тыла, доставшиеся кажется еще со времен Британского мандата грузовички со странно подходящим названием “Нун-Нун”. Один из них даже тащил скрипя на прицепе зачехленную полевую душевую.
Комфортабельные автобусы с мокрыми после проведенных в полиэтиленовых костюмах двух часов милуимниками уже давно ждали колонну у супера.
– “Командир, дай за водкой сбегаю!”,- сказал я проглатывая комок начинающейся ангины сидящему в переднем ряду молодому офицеру, судорожно пытавшемуся связаться по рации и двум сотовым телефонам с кем-то из старших офицеров, чтобы понять что все-таки происходит с батальоном. Растеряный командир судорожно жал на кнопки сотовых, щелкал селектором и тумблерами и тихо ругался попеременно на русском и иврите и не обращал на меня внимания.
– “Я мигом – туда и обратно”, – настойчиво напоминал я о себе.
– “Ну куда ты щас пойдешь?”, – страдальчески спросил Гриша, – “С минуты на минуту поедем”.
– “Да блин”, – не уступал я, – “Ты мне уже сорок минут это говоришь! Я б уже три раза вернулся и полечиться успел бы”.
– “Уффф”, – словно от зубной боли скривился командир.
– “Не уфф, а если я заболею – ты будешь виноват”, – железным доводом парировал я и он сдался.
– “Ладно… тока бегом!”.
– “Я еще Рабиновича с собой возьму”, – предложил я, – “Он тоже приболел”.
– “Да идите вы… оба”, – закончил разговор Гриша, и мы с Рабиновичем нащупывая в карманах отсыревшие кошельки ломанулись к манящему яркими огнями суперу.
Короткими перебежками, отряхивая замызганые армейские куртки и разглаживая пожеваные штаны мы заскочили в магазин и лавируя между и так шарахавшимися от грязных мокрых и наверное не слишком озонирующих воздух, бомжеватого вида солдат немногочисленных покупателей, устремились прямиком в “аптечный” отдел.
Выбрав самую большую бутылку, которую можно было купить на наши скудные средства, по пути в кассу мы зацепили упаковку разовых стаканчиков и еще пару булок хлеба и несколько банок сардин в масле. Быстро расплатились и рванули рысью к автобусу, чтобы командира не подводить.
Обстановка в автобусе сильно не изменилась. Гриша все еще силился что-то выяснить, а утомленные бойцы не смотря на орущее радио дремали в самых живописных позах.
Вскоре приказание было получено и автобусы вырулив со стоянки двинулись к рыночной площади. Высадились мы около спортивного зала напротив рыночной площади и прихватив по матрасу из стопки двинулись внутрь, чтобы занять местечко понормальней.
Туалеты, не рассчитанные на батальон обиженных армейской кухней желудков оказались безнадежно заняты, зато поздний час и отсутствие чрезмерного освещения позволили страждущим внести свою лепту в орошение скудной пустынной растительности.
К часу все угомонились и только несколько бойцов, пряча в широких карманах своих “дубонов” бутылки и аксессуары, переступая через спящих товарищей тихой сапой двинулись к выходу.
Огляделись в поисках укромного местечка, да где там – какой никакой, а центр города. Нычками и не пахнет. Через дорогу большая заасфальтированная площадка с беспорядочно разбросанными там сям металлическими прилавками. Несколько ободранных бродячих собак с глухим топотом преследовали случайно заблудившуюся крысу a парa заранее приехавших к завтрашнему рыночному дню торговцев выбирали себе стратегические места.
Наскоро посовещавшись, мы тоже заняли один из безхозных прилавков, откупорили, налили и даже сказали тост. Хотя вся эта акция планировалась как профилактическая лечебная процедура, о приличиях забывать нельзя. Культура пития должна непременно быть соблюдена – чай не дикие мы люди.
Не закусывать после первой не удалось – купленное лекарство напоминало на вкус насыщенную сивушными маслами самогонку и требовало это дело чем-то заглушить. Одуревшие от забытого со времен водочного дефицита аромата, бойцы накинулись на сардины, стройными рядами лежащие во вскрытых банках.
“Ааааа ыы ёоооу…”,- нечленораздельно заорал первый, тыча пальцем в банку с сардинами, но было уже поздно и каждый получил свою порцию. Сардины были щедро сдобрены красным перцем, который плавал тут же, заботливо разложенный по банкам педантичными португальскими рабочими. Рабинович впопыхах схватил несколько банок этих огнедышащих рыб и теперь мы остались с жутким пойлом и несъедобной закуской посреди пустыни.
Отдышались, отсмеялись и налили снова… А шо делать?
– “Ахи, а не будешь ли ты так любезен чтобы продать нам пару огурчиков и стока же помидорчиков?”, – вежливо спросил Рома одного из раскладывавших свой товар торговцев. Тот как-то странно посмотрел на длинного, в грязной куцей курточке в очках и с бородищей на интеллигентном лице, не-то солдата, не то бомжа и дал овощи бесплатно.
“Во блин! Надеюсь нас за мародерство не посадят”, – пошутил я, когда Рома вернулся с добычей. Обжигающая жидкость хорошо пошла в смазанные помидорами глотки и даже пекучий сардиний сок был вымакан хлебом и съеден.
Стало теплее и веселее, морды раскраснелись и понеслись анекдоты и хохмы из жизни. Смешнее всего было представить сам сюрреализм и комичность ситуации: несколько грязных небритых мужиков, посреди почти пустой рыночной площади в центре ночной Димоны, с гоготом хлещут одну дрянь, заедая её другой. На секунду представив себе картину со стороны и взорвав смехом тишину спящего города, солдаты двинулись к содрогающемуся от храпа 300 человек спорт залу, чтобы успеть подремать хотя бы пару часов перед началом последнего дня учений.